Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Понял, почему меня временами начинает жутко парить бардак. Я от него завишу - в смысле думать и делать. То есть, если вокруг куча вещей не на своих местах - мне банально тяжело собрать сознание, трудно сосредоточиться, трудно начать какое-то дело. Как будто сифак вокруг, отражаясь, порождает сифак в мозгах. Видимо, "творческий беспорядок" - это не мое.
Как всегда, после понимания немножко прояснилось в голове. Осознавая, почему бардак меня раздражает, я стал меньше на него раздражаться. Как ни парадоксально.
То есть, по прежнему мешает, но теперь я понимаю, зачем именно мне надо встать и прибраться.
На севере северной нашей земли, За мшистою тундрой Сибири, От самых далеких селений вдали Есть остров, неведомый в мире.
Тяжелые льдины грохочут кругом, И слышится рокот прибоя. Затерян на острове маленький дом. Живут в этом домике двое.
В полярную стужу и в бурю они Ведут, чередуясь, работу Да книжки читают. А в ясные дни Выходят с ружьем на охоту.
Добыча их - птица, тюлень иногда, Порою медведь-северянин. Но вот на зимовке случилась беда: Один из полярников ранен.
Ружье ль сплоховало, патрон ли подсел - Кто знает? В глубоком сугробе Его полумертвым товарищ нашел В тяжелом бреду и в ознобе.
Над ним просидел он всю ночь напролет, Гоня неотвязную дрему, Повязки менял да прикладывал лед. Но легче не стало больному.
Всю ночь на подушках метался больной, А взломанный лед скрежетал за стеной, И слышался грохот прибоя.
И снилось больному: он едет в Москву, И где-то в дороге ложится в траву, И слышит листву над собою...
Но чаще и громче удары колес, Пронзительный скрежет железный, И поезд несется с горы под откос. Ломая деревья, летит паровоз Со всеми вагонами в бездну...
Очнувшись, услышал больной наяву: Ключом телеграфным стуча, Товарищ его вызывает Москву И требует срочно врача.
В любую погоду с утра до утра По городу ходят к больным доктора.
Иль с красным крестом на стекле и борту, Пугая прохожих гудком за версту, Машина закрытая мчится К бессонным воротам больницы.
А в дальнем краю, среди горных стремнин, Куда не проникнут колеса машин, Оседланный конь быстроногий Бежит по отвесной дороге.
Песчаною степью кибитка ползет, В полярных просторах летит самолет, Да мчатся в упряжке собаки По снежному насту во мраке.
Но может ли путник пробраться туда, Где рушатся горы плавучего льда, Куда не пройти пешеходу, Куда не доплыть пароходу, Где лодки своей не причалит рыбак, Не ждет самолетов посадочный знак, Где даже упряжке полярных собак В иную погоду нет ходу!
- 4-
- Серьезное дело я вам поручу! - Начальник сказал молодому врачу. - Взгляните на карту с маршрутом. Сюда предстоит совершить вам полет В летающей лодке, откуда на лед Вы прыгнуть должны с парашютом.
- К полету готов! - отвечал капитан, Потом оглядел деловито Синевший на карте пред ним океан, Где надпись была: "Ледовитый".
Мы знали, что лечат больных доктора, - Так было по прежним понятьям. Но, видно, отныне настала пора Не только лечить, но летать им.
К полету готов молодой капитан. Ему-то летать не впервые. Летал он с десантом в отряд партизан В недавние дни боевые.
Не в залах, где свет отражен белизной, Где пахнет эфиром, карболкой, А в тесной и темной землянке лесной Из ран извлекал он осколки.
Он смерть свою видел на каждом шагу, Но был он душою не робок. Не раз с партизанами ночью в снегу Лежал он в засаде бок о бок...
- 5-
Над тундрой сибирской гудит самолет. Грозят ему вьюги и ветры. Пять тысяч. Шесть тысяч. Шесть тысяч пятьсот Легло позади километров.
И вот за спиною осталась Сибирь В мохнатой овчине тумана. Открылась пустынная, бледная ширь - Белесая муть океана.
Под солнцем базовым летит самолет, Над бледно-зеленой страною. Ложится он набок - и вздыбленный лед Встает на мгновенье стеною.
Не видно нигде ни полоски земли. Равнина мертва, нелюдима. И вдруг померещилось где-то вдали Ползущее облачко дыма.
На льду среди трещин и мелких озер Блеснул в отдаленье сигнальный костер...
Кружит самолет над водою и льдом, Изрезанным тысячей речек. Уж виден в тумане игрушечный дом И рядом на льду человечек.
Как он одинок, как беспомощно мал В пустыне холодной и белой. Но Родину-мать он на помощь позвал - И помощь к нему прилетела.
Крылатая лодка кружит над водой, Десант она сбросить готова. А этот десант - капитан молодой, Летящий к постели больного.
Приказа последнего ждет капитан, И вот наступила минута: Он прыгнул с крыла в ледяной океан И дернул кольцо парашюта...
- 6 -
В любую погоду с утра до утра Повсюду - в горах, на равнинах - К постели больного спешат доктора В телегах, в санях, на машинах.
Но в мире таких не бывало чудес, Чтоб доктор на землю спускался с небес. Верней, не на землю, а в воду - В такую дурную погоду...
Он дернул кольцо и над морем повис Под белым шатром парашюта, Но камнем тяжелым стремительно вниз Его понесло почему-то.
Мгновеньем в опасности люди живут, - Оно не воротится снова... Он понял, что прорван его парашют, И дернул кольцо запасного.
Беду отвратил он движеньем одним. Серебряный купол раскрылся над ним, И снова могучая сила Его на лету подхватила.
И, плавно спускаясь с холодных высот, Услышал он вновь, как гудит самолет, Плывущий по бледному своду.
Услышал, как лает на острове пес... Но тут его ветер куда-то отнес - Он сел не на остров, а в воду.
Помог парашют человеку в беде, Но стал его недругом лютым. И долго, барахтаясь в талой воде, Боролся пловец с парашютом.
Его парашют, словно парус, тянул. Он вымок насквозь - до рубашки, Но все же он встал и с трудом отстегнул Застывшими пальцами пряжки.
Он вышел на лед, - утомленный борьбой, Воды наглотавшись студеной, И свой парашют потащил за собой... Нельзя же оставить - казенный!
- 7 -
Возник этот остров из старого льда, А почвенный слой его черный Сюда нанесла по песчинке вода Веками работы упорной.
Стоит здесь не больше недель четырех Холодное, бледное лето. Растет из-под снега один только мох Седого и черного цвета.
Весною здесь пуночка робко поет, Проворная, пестрая птичка. Тепло возвещают утиный прилет Да черных гусей перекличка.
Посылки и письма привозит сюда Зимою упряжка собачья, А летом дорогой, свободной от льда, Приходит и судно рыбачье.
Но редки такие событья в году, А год у полярников долог. Живут одиноко в снегу и во льду Два парня: радист и попавший в беду Гидролог-метеоролог.
По радио только они узнают О том, что творится на свете... Но в самую злую из горьких минут Пришел к ним на выручку третий.
- 8 -
Никто б не узнал офицера, врача В продрогшем насквозь человеке. Он шел, за собой парашют волоча, И наземь текли с него реки.
Вошел и сказал он: - А где же больной? Нельзя нам минуты терять ни одной!
Сменил он одежу, умылся, согрел Над печкой озябшие руки. Потом он больного, раздев, осмотрел По правилам строгой науки.
В дорожном мешке инструменты нашел, А вечером вместе с радистом Он вымыл и выскоблил стены и пол, Чтоб все было свежим и чистым.
И только тогда принялись за еду И час провели в разговоре Усталые люди - в избушке на льду Среди необъятного моря...
- 9 -
А утром, когда за вспотевшим окном На солнце капель зазвенела, Приехавший гость, освежившийся сном, Оделся и взялся за дело.
Не зря он вчера парашют приволок: Теперь - после стирки и сушки - Он шелком блестящим покрыл потолок И голые стены избушки.
Блестят серебром инструменты и таз. Больному хирург оперирует глаз. Бежит за мгновеньем мгновенье...
И в эти мгновенья бегущие спас Товарищ товарищу зренье.
Придет катерок через восемь недель, Доставит врача к самолету. А раненый раньше покинет постель И выйдет опять на работу.
На море и небо он будет смотреть, На все, что нам дорого в мире... Для этого стоило в бурю лететь На край отдаленный Сибири.
Для этого стоило прыгать с высот В седой океан, на изрезанный лед, Куда не пройти пешеходу, Куда не доплыть пароходу, Где лодки своей не причалит рыбак, Не ждет самолетов посадочный знак, Где даже упряжке полярных собак В такую погоду Нет ходу!
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Внезапно обнаружил, что на меня действует кофе. Правда, в дозах от полулитра-за-полчаса, но зато потом фиг заснешь. Сперва четыре-пять часов бегаю, потом неспешно наступает легкая аритмийка, легкий тупеж и полная невозможность пролежать с закрытыми глазами дольше получаса.
В качестве отвлекающего занятия перемыл оставшуюся со вчера посуду, сейчас поем (жрать охота - страсть), почитаю ленту и поеду к Каму на поминки. Как раз успею на кладбище.
Отчет об игре постараюсь написать - немного попозже.
Слово это залетело к нам из англоязычного интернета уже в самом конце 90-х. До того толкинисты, например, свои писания на толкиновские темы именовали апокрифами. И слово "фэндом" прилагалось к сообществу любителей фантастики, а толкинисты были просто толкинисты, никакой не фэндом. Точный перевод слова "фэндом" - "фэнство", "сообщество поклонников". Однако на наших интернет-просторах оно приобрело другое значение - сообщество людей, пишущих и читающих фанфики по книге/фильму/сериалу. "Мой фэндом - "Блич". - "А я ушла из поттерофэндома, больше не пишу гарридрак, я теперь пишу по СПН". Фанфик - это fanfiction, творчество фэнов по мотивам чего-либо. Чем фанфик отличается от вторичного текста вообще? В чем, проще говоря, отличие между парой "Илиада"-"Энеида" и книжками о Гарри Поттере и фанфиками о нем же? читать дальшеС точки зрения типологии текстов различий нет. То же самое использование места и времени действия, антуража, персонажей, те же самые приемы использования заимствованного. Разница в том, что фанфик - явление не литературное, а социально-культурное. В фанфике главное не источник и не соотношение вторичного текста с оригиналом, а то, какую функцию этот текст исполняет. Функций таковых две: коммуникативная и когнитивная. То есть фанфик - это форма размышлений фанфикописца над оригиналом и способ коммуникации с другими поклонниками того же самого оригинала. Доказательство этому я вижу в существовании так называемых "ориджиналов" - то есть оригинальных, написанных без явных заимствований текстов, которые, тем не менее, считаются внутрифэндомными (при этом литература воспринимается как нечто внешнее по отношению к фанфикам и ориджиналам). Вторичность и оригинальность текста - это критерии литературные, а вот принадлежность текста к группе текстов определенного круга людей - явление социокультурное. Понятно, почему для фанфиков как вида текстов существует классификация, в каждом фэндоме дополненная своими условными обозначениями по именам героев, по шаблонным сюжетным ходам, - это коммуникационный код для отбора "своих" текстов. Например: "Снейджер, Гермиона за лето сильно изменилась". Коммуникация посредством фанфиков может быть свободной - человек пишет фанфик, публикует его в сети, получает на него отзывы. А может быть формализованной - в виде турнира или феста, когда от фанфикописцев требуется написать текст на заданную тему с заданными персонажами, в определенном объеме и с использованием определенных приемов. Очень хорошо функциональность фанфиков видна в толкиновском фэндоме, где наслоились две традиции вторичного творчества. То, что толкинисты со стажем увлечения более 10 лет (то есть пришедшие по конец 90-х включительно) именуют апокрифами, разительно отличается от того, что называется фанфиками. Достаточно зайти хотя бы в Библиотеку Тол-Эрессэа или в Каминный Зал Арды-на-Куличках, чтобы в этом убедиться. Для сравнения можно глянуть в пресловутый толкиновский драббл-фест. О тонкостях этой разницы мы еще поговорим. Свидетельство же ее существования - стихи. "Апокрифическая" традиция толкинистов порождала и порождает стихи на толкиновские темы, "фанфиковая" - только прозаические тексты. К "апокрифической" традиции примыкает тусовочная повесть - главное отличие ее от собственно апокрифа в том, что это а) не вторичный текст, б) ее темой является не мир Толкина, а мир тусовки толкинистов и ролевиков. Функция тусовочной повести - рефлексия фэнов, то есть портрет и зеркало тусовки. В "фанфиковой" традиции, не только толкинистской, я подобного жанра не знаю. Фэндомы рефлексируют себя другим способом - точнее, как сообщества, как группы людей, они этого вообще не делают. Например, сколько я ни искала по гаррипоттеровским сайтам и сообществам, но ничего, что было бы похоже на повести о жизни тусовки, я не нашла.
Продолжение о двух функциях фанфика и значении вторичных текстов, надеюсь, последует.
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Есть такой фильм с Вупи Голдберг в главной роли: "Воровка". Главную героиню - воровку, как явствует из названия - подставляют так, что на ней повисает обвинение в убийстве. И она - во вполне комедийном ключе - переворачивает город с ног на голову, чтобы и от полиции уйти, и настоящего убийцу отыскать.
Так вот, прикол. Изначально роль писалась под Брюса Уиллиса.
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
К Пинчику приехали родные. У них большая семья, Катька там самая старшая. Потом Женька, Пинчик - третья по старшинству, и младшие: Иришка, Натаха, Тимка и Рома. Приехали Иришка, Натаха, и Тимка с молодой женой. Девчонки явно были рады меня видеть, да и мама Наташа, кажется, тоже, только узнала, судя по ошарашенному взгляду, не сразу. Ну да, с тещами мне всегда везло. Натаха все такая же егоза, только на полсотни кило крупнее, а ямочки и ехидность прежние, как в 13 лет. Тимка вымахал в здоровенного парнягу, выше меня на полголовы и существенно крепче.
В доме готовка полным ходом, суп, эчпочмаки тазами. Никакого уныния, похохатывают, подтрунивают друг над другом. Дашка - дочка - старательно улыбается, и то верно, взрослая уже, четырнадцать лет, нельзя плакать, маме и так тяжело... Пинка тоже держится замечательно, только курит одну от одной и непрерывно говорит, периодически повторяясь.
Звонил куче народу, реакция одна и та же: "Как это может быть?!" Кам для всех был образцом надежности и незыблемости. Добрый, сильный, надежный.
Судя по всему, его кто-то подрезал и он, чтобы не врезаться, отвернул в бетонный бордюр - и не удержал скутер. Шлем не помог. Переломы обеих челюстей, чмт, переломы рук, разрывы внутренних органов. Ночь он жил, ушел около десяти утра, если я правильно понял Пинчика.
Пинка проявляет какие-то чудеса великодушия, обзвонила всех камовских любовниц, какой-то его случайной девице из Мурманска даже оплатила билет. Говорит, это же люди, которые были ему дороги.
Завтра вечером неформальное прощание, послезавтра - отпевание и похороны. Буду и там и там.
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Рецензия на "Шутки" в НГ-экслибрис пока откладывается. Либо мы ждем, пока подойдет очередь у тамошнего рецензента, либо ищем своего - и тогда материал публикуют сразу же.
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Колонок написал:
Кошка мечтает, чтобы ее завели, чтобы, домой вернувшись в репьях, в пыли, пить молоко из заботливо вымытой плошки... Солнечный зайчик по боку скользнул, прилип, ключик торчит в боку - заведите кошку...
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Завтра, помимо того, что нужно ехать на работу (пока она еще работа), пора инициировать немножко всякого по издательству. Переместить сайт на новый хостинг, забрав днс имен - и для начала развернуть систему. Потом в нее можно будет забивать имеющийся контент, а потом надевать дизайн. Без фанатизма: на сайте нужны новости, пара общих разделов ("О нас", "Где купить" и пр.), магазин и к каждой позиции в магазине - статьи, видео, аудио, галереи.
Пора списываться с Лукиным. И пора объявлять те планы, которые уже точно: Ратушинскую, Кайтану и переиздание "Скрижали". Неточные планы (в смысле, еще не было переговоров с авторами) - Кассандра, Лукин и Смирнов.
Пятый Бу!фест будет в последние выходные августа. Надо к нему сделать хоть что-то. А лучше два раза хоть что-то.
Когда я вернусь - ты не смейся - когда я вернусь...
Мой любимый верный портабельный индиз вдруг начал требовать номер. на других машинах такое уже бывало, но я нифига не разобрался в чем дело. Полез искать другой порт и обнаружил, что адоб отовсюду вполне старательно вычищен.