К Пинчику приехали родные. У них большая семья, Катька там самая старшая. Потом Женька, Пинчик - третья по старшинству, и младшие: Иришка, Натаха, Тимка и Рома. Приехали Иришка, Натаха, и Тимка с молодой женой. Девчонки явно были рады меня видеть, да и мама Наташа, кажется, тоже, только узнала, судя по ошарашенному взгляду, не сразу. Ну да, с тещами мне всегда везло. Натаха все такая же егоза, только на полсотни кило крупнее, а ямочки и ехидность прежние, как в 13 лет. Тимка вымахал в здоровенного парнягу, выше меня на полголовы и существенно крепче.
В доме готовка полным ходом, суп, эчпочмаки тазами. Никакого уныния, похохатывают, подтрунивают друг над другом. Дашка - дочка - старательно улыбается, и то верно, взрослая уже, четырнадцать лет, нельзя плакать, маме и так тяжело... Пинка тоже держится замечательно, только курит одну от одной и непрерывно говорит, периодически повторяясь.
Звонил куче народу, реакция одна и та же: "Как это может быть?!" Кам для всех был образцом надежности и незыблемости. Добрый, сильный, надежный.
Судя по всему, его кто-то подрезал и он, чтобы не врезаться, отвернул в бетонный бордюр - и не удержал скутер. Шлем не помог. Переломы обеих челюстей, чмт, переломы рук, разрывы внутренних органов. Ночь он жил, ушел около десяти утра, если я правильно понял Пинчика.
Пинка проявляет какие-то чудеса великодушия, обзвонила всех камовских любовниц, какой-то его случайной девице из Мурманска даже оплатила билет. Говорит, это же люди, которые были ему дороги.
Завтра вечером неформальное прощание, послезавтра - отпевание и похороны. Буду и там и там.