Начинает седеть. Некрасив. Импозантен. И знает, что импозантен.
По нечетным живет на Красного Маяка, по четным - на Красной Пресне.
Он играет в сотню азартных игр и тысячу неазартных,
Он умеет писать что угодно: стихи и прозу, статьи и песни.
И его ломает по вечерам. Ломает. Выворачивает и корежит,
Адская боль и скрежет, поздно себя уговаривать, что нельзя так,
Поздно быть осторожным. Поздно - неосторожным.
Он уже в ее сторону. Слишком. Где-то на девять десятых.
Ее мир от этого не может не содрогаться,
Даже так: не дрожать, как марево над костром, выше пламени, дыма ниже.
Она курит, потом идет перечитывать Дугласа Рэя и Христиана Ганса,
Кусает губу. И жаль, не умеет прятаться между книжек.
Никто не сможет вернуть то, что было однажды взято,
Специально или нечаянно. Никто не затянет раны речами.
А если честно: он бы оставил эту свою? оставил одну десятую?
Она понимает. И отвечает: нет. Ну, то есть не отвечает.
(с)Леголаська