Взорвало. В сети текстов не нашел, вот, набираю.


Марк Мерман

Прощание с русским языком

Ностальгия в прицел точно сердце наметит
И начнутся потери в проверенной армии.
Как в дозоре, сначала падут междометия -
Восклицаний и вздохов разведчики старые.
Не пробьются в последней атаке причастия -
Их поранят картечью в приставки и суффиксы.
Да поможет в скитаньях святое причастие
В храме Гроба Господня над нашими судьбами.
Как зияют оконца квартирок оставленных,
Нам компостер проставил прививки-уколы...
Словно слепнут дома, закрываются ставнями,
В арьергарде последними гибнут глаголы.
Алфавит нам останется памятной стеллою,
Под которой по-братски слова похоронены,
И однажды падёт бессловесное тело,
То, в котором сомненья по-русски заронены.
В Ершалаимских далях евангельской местности
Спросят: "Кто здесь?" на языке Соломона -
Я отвечу: "Солдатик российской словесности
Иностранного легиона".


Солдаты Киплинга

Я слова рекрут, я сапер из армии словес.
Стрелок, а значит, мразь и плут, храбрец, пижон, подлец.
Вот штык мой - острое тире. Абзац, разрыв - вперед!
Я слова "томми", и хорей - мой старый, тертый взвод.

Зачем участвую в стихах, где пыль, пехота, смерть?
Писатель, подери вас прах, уже не разглядеть,
Где слово, верное тебе, а где и дезертир.
Шеренгой, каждою строкой под уханье мортир,
Как горный я стрелок ползу по интонациям
И бремя белое несу - твой инглиш - нациям.
Веди, очкарик, средь колонн не будет запятых.
Толмач чужак возьмет в полон и станет бить поддых.

Но даже в шмотках букв иных рифмуемся мы вновь.
Поскольку в рекруты взяты слова "любовь" и "кровь".
Поскольку призваны давно те тысячи словес,
Которые пройдут дерьмо и лягут под навес.

Из пальцев выпало перо. Две ночи напролет
Его оплакивал, жалел последний верный взвод.
Как и положено, о да, там было девять слов,
Как девять грамм: судьба, пальба, кровь, пуля и любовь.